Профосмотр

Две вещи бесконечны: вселенная и человеческая глупость. Но если глупость ещё умножить, пусть даже на небольшую, но власть, то можно получить иногда удивительный «пирог». К чему это я? Да так, предисловие, нужно же было с чего—то начать свою новую историю.
Сменив старое на новое место своего трудоустройства, я заступила на должность руководителя одного из подразделений довольно таки крупной компании. Проработав почти месяц, я была неожиданно приглашена в отдел кадров, и огорошена вопросом – «Где моя медкнижка?».
— И в самом деле, где же это моя мед книжка? Я что пришла на базар мясом торговать?
Я ничего не имею против базара и тем более мяса, но я же все—таки планировала работать в офисе. До сих пор о наличии медицинской книжки вопрос не вставал. Моему удивленному возмущению не было предела.
Оказалось, что все дело в «бзике» генерального директора. Он у всех своих сотрудников требовал наличия этой самой, никому не нужной, книжки. Я была не то что бы против медосмотра. Нет! Я была против глупости очередного самодура, а ведь при первой встрече он показался мне вполне трезвым дядечкой. Возмущаться я могла сколько угодно, но моё мнение ровным счётом никого не интересовало. Правила были составлены, утверждены и подписаны, и что самое удивительное действовали на всех сотрудников одинаково. Мне нужна была медкнижка. Правда нужно отдать должное, все вопросы по получению данного документа компания брала на себя. Мне назначили дату прохождения профосмотра.
***
Испытывая лёгкое возбуждение, со мной это происходит всегда, когда мне предстоит предъявлять свое тело к осмотру, в назначенный день, я пришла на работу. Нас, вновь поступивших бедолаг, набралось аж пять человек. Я, девушка из моего отдела с красивым именем Инесса и каких—то трое молодых парней. Загрузив нашу компанию в микроавтобус, нас довольно быстро доставили в уютный старый дворик и высадили рядом с жилым кирпичным домом, времен победы над кукурузой, на первом этаже, которого и располагалась злосчастное учреждение ведающее мед книжками.
— Значит так, мальчики и девочки, — начала сопровождающая нас кадровичка, раздавая нам какие—то формуляры, — первым идете к терапевту, а дальше по списку. Как всех пройдёте, сдадите листки мне. Я буду ждать. Сдадите и свободны на сегодня.
Ну, хотя бы за это спасибо!
Карусель хождения по кабинетам закрутилась. Менялись кабинеты, название врачей, лица, но весь этот медосмотр сводился к «чистой воды» профанации. Роль терапевта сводилась к записи моих данных в формуляры, которые нам выдали. Роль окулиста была — увидеть мена, а лора — услышать. Дольше приходилось ждать у входа в кабинет, чем продолжался сам осмотр.
Театр абсурда!
Первым из врачей, меня порадовал — хирург. Приятный дедок, наружности Айболита. Этакий эскулап, сошедший с экранов тридцатых годов. Маленький, лысенький, с козлиной бородой и круглыми очками, за которыми бегали шустрые лукавые глазки.
Я еще давно, проходя различные медицинские комиссии и осмотры, разделила всех взирающих на моё тело врачей на три категории.
Первая это те, которым не важно само тело, им важна клятва Гиппократа. Этой клятвой они кичатся, важно надувают щеки, и отводят себе роль специалиста—врача. Эти актеры даже пытаются лечить, правда, не всегда им это удается, но тут уж как повезет пациенту.
Ко второй категории я отнесла тех актеров—врачей, у которых наоборот, интерес вызывает больше само тело, а клятва уже прилагается к телу. Эти тоже пытаются лечить или хотя бы излечить, и знаете, им это даже иногда удается и даже с минимальным для тела ущербом.
К третьим же я отнесла тех, у которых как говорится и хочется и колется. Глазки бегают, ручки трясутся, и тела хочется, и клятва не велит. Не дай вам бог попасть на приём ни к первым ни к третьим, и те, и другие не изнасилуют, а измучают. Я стараюсь выбирать вторую категорию.
Мне повезло, дедок относился как раз к категории номер два. Едва переступив порог его кабинета, как моё тело было моментально раздето дедушкиным взглядом опытного казановы.
«Ого! А дедок, то ещё ого—го!» — мелькнуло у меня в голове» — «Ну посмотрим, посмотрим...».
***
Настроение, в ожидании спектакля, поползло вверх. Единственное что портило картину маслом, так это пожилая медсестра, с необъятным размером груди, разместившаяся за столиком в уголке кабинета. Она как следователь на допросе, пристально разглядывала мою выпирающую грудь. Оценивая меня как женщину, а не как пациента. Но разве я могла составить ей конкуренцию? Хотя… Моя, немаленькая грудь, за явным преимуществом, проигрывал ее, но зато выигрывала в другом — мои сиськи были из чужого огорода, в котором всегда все слаще и вкуснее.
— А милочка, заходите, заходите, не стесняйтесь, — деловым будничным тоном пропел АЙболит.
Я закрыла дверь, и подойдя к столу положила на него свой формуляр.
— Наталья значит... Так—так... Можете раздеваться… Раздевайтесь... Посмотреть надо, — и окинув мое тело взглядом старого сластолюбца, углубился в изучение этого самого формуляра.
Он именно так и сказал не «осмотреть», а ПОСМОТРЕТЬ. Намек мной был понят. Меня эта ситуация начинала забавлять, и я включилась в игру.
— А точно надо посмотреть? — лукаво стрельнула я, выделив «посмотреть» и тут же попала в цель. Доктор, посмотрев на меня снизу—вверх из—под очков и ухмыльнулся, оценив мой выстрел. Взаимопонимание между нами было достигнуто, чего нельзя было сказать о победительнице в битве сисик.
— Доктор сказал раздеваться, значит раздеваться, — из угла грозно проревел Цербер таким тоном словно — "Врач сказал в морг, значит в морг".
— Раздеваться до трусов и подойди к доктору.
"Аха, значит мы уже на ты, вы хотите поиграть во врачей, хорошо, тогда я поиграю в пациентку," — и я, зацепив верхнюю пуговичку начала медленно растегивать свою блузку. После того как и моя юбка оказалась лежать рядом с блузкой на кушетке, дедуля перестал что—то царапать на листочке и не стесняясь уставился на меня.
"Нравится смотреть!? Так у меня есть, что вам показать" — улыбнулась я про себя. Расцепив застежку между грудей, развела в стороны кружевные полушария воздушного белого лифчика. Сиськи, почувствовав свободу, пружинно выскочили и уставились на врача своими загоревшими зрачками сосков.
Айболит крякнул.
"А то!" — гордо вскинув голову, походкой королевы идущей на трон, я обошла стол, и слегка расставив ножки, встала перед хирургом.
Очки врача полезли на лоб, и ведь было от чего. Я иногда сама от себя возбуждаюсь, что же тут говорить о бедном дедушке. Нейлоновые чулки с ажурной широкой резинкой и швом, цвета загоревшего тела, словно вторая кожа обтягивали мои стройные ножки в белых туфельках на небольшом каблучке. Чулочки дополняли белые шёлковые трусишки, плотно прилегающие к низу моего тельца. Тщательно прорисовывающие вертикальную складочку, идущую вдоль моих пухлых губок. Минималистический наряд, делали Ее высочество, то есть меня, просто неотразимой!
Старый казанова похотливо сглотнул и вопрошающе посмотрел на меня снизу—вверх. Я слегка кивнула подбородком. Королева соблаговолит разрешить осмотр или проще — лапайте! И тут же, как по команде, руки доктора взметнулись вверх, и шустрые, умелые пальцы вцепились в мои, нависшие над ним, полушария грудей.
Из угла послышалось лёгкое покашливание.
"Аха, а Цербер то не спит! Он сидит и следит. Он все видит! Дедушка то под контролем на поводке!"
- Милочка, вас ничего не беспокоит? Тут…тут… а здесь... Ничего не болит... Хорошо, очень хорошо, - опытные пальцы врача умело изучали, нежно проминая и сжимая, каждый миллиметр начавших набухать сисек. Неожиданно Айболит, видимо не справившись с вожделением, вцепился мне в соски. Сдавил, и принялся слегка выкручивать их в стороны. Я дернулась, вряд ли эта процедура могла входить в мед осмотр, но … но стерпела. Пользуйтесь, высочество сегодня пребывает в благодушном настроении.
Айболит знал как, и умел доставить женщине удовольствие. Королева одарила его своим помилованием.
Однако, очередные покашливание прервали мои приятности.
"Сука! Цербер сука! " — зажглась надпись в моей голове.
— Милочка, а теперь наклонитесь вперёд.
«Запросто, мы тебя не боимся».
Оперевшись рукой в край стола, я наклонилась и мои груди, отвиснув, едва не легли на лысину доктора. Доктор, часто задышал. Его ладони, словно две чаши весов, обхватили снизу полушария моих сладких груш, и изучая их спелую упругую сочность, принялись, приподнимая опускать.
Взвешивание сисик на ладонях, явно доставляло Айболиту удовольствие, собственно, как и мне. Полушария моих грудей налились, потяжелели, и выдавили наружу напрягшиеся соски, которые стали необычайно чувствительными и отзывчивыми к каждому прикосновению врача. Его умелые руки мягко тискали мои груди, нежно сцеживая соски и если бы у меня сейчас было бы молочко, то доктор смог бы меня легко подоить.
Я томно задышала, и не удержавшись задвигала бёдрами. Мне стало хорошо и приятно. Плевать я хотела на покашливание женщины, да хоть закашляйся. Микстурку от кашля принимай. Айболит, почему—то тоже внезапно потерял слух. Что же вы хотите — возраст!
Неожиданно мое внимание привлекло, я даже не поверила своим глазам, слабое шевеление сбоку от ширинки на его брюках. Шевеление усиливалось, и теперь я явно видела, как перед моими, вниз опущенными глазами, явственно вырос холмик, даже горочка приличных размеров.
"А дедушка—то ещё вполне может трахнуть бабушку!"
— Иван Фёдорович, — Цербер не выдержала бойкота к своему покашливанию, — вы не очень—то там увлеклись. Не забывайте, нас другие пациенты еще ждут. Вы затягиваете осмотр, не увлекайтесь!».
"Ну, ты и стерва!" — новая надпись вспыхнула неоновым светом в углу кабинета.
— Нина Павловна, не переживай ты так, всех принять успеем, — недовольны проворчал врач, но руки от сисек убрал. Я выпрямилась и с уважением посмотрела на мужчину.
— Милочка, теперь выпрямитесь и приспустите до колен свои трусики, — поступила новая вводная от доктора.
Из угла донеслось злое сопение.
«Она что там думала? Я буду возражать? Аха, сейчас, не дождётесь. Надо же хоть чем—то исправить этот испорченный день».
С достоинством выпрямившись, я изящным движением спустила трусы, гордо явив на обозрение врачу свой женственный животик с выпирающим, гладеньким лобочком. Разделенным глубокой щелью на две пухленькие половинки, из которой вылезали сморщенные слюнявые губки. Айболит облизнулся и протянул трясущиеся ручки к сладенькому.
— Милочка тут ничего не беспокоит... А здесь... Хорошо... Очень хорошо, — ощупывая и проминая низ моего животика, урчал врач как кот над миской сметаны. Подбираясь пальцами все ближе и ближе к моей ракушке. Вот… вот… еще… ближе… Я затаила дыхание. Пальцы медленно подбирались, все ближе и ближе. Вот они коснулись ее, устрица внутри моей раковины встрепенулась. Створки раскрылись навстречу и… ничего. Смелости у дедушки все—таки не хватило. Жаль.
— Так Милочка, теперь поворачиваемся ко мне задом... Так— так... Хорошо... Наклоняемся теперь вперед... Пытаемся дотянуться кончиками пальцев до пола. Так... Хорошо... Ниже… Ниже наклоняемся… Хорошо. Так... А теперь берем и раздвигаем ручками ягодицы... Умничка... Хорошо... Просто отлично!
Ещё бы я была бы не умничка! Я же старательная! Я же не только раздвинула свою попку, я же еще постаралась прогнуться так, чтобы вместе с половинками попки раскрылась и моя назад устричка. Я, потянула ручками чуть-чуть сильнее и ощутила, как щекотно разошлись в стороны, слипшиеся от выделившегося сока, створки моей открывшийся ракушки. Моя, радужная перегрина засверкала перед ошеломленным взором врача во всей своей необузданной красе.
Такого блистательного великолепия врач преклонного возраста перенести уже не смог. Его губы задрожали, руки вожделенно затряслись и он, хорошенько прицелившись, ткнул пальцем прямо в центр моего ануса. Я охнула и дернулась.
-Милочка, что такое? Больно? Простите, я неаккуратен и становлюсь неуклюж… простите… Хорошо? Хорошо…, - дребезжащим от нахлынувших чувств запричитал старикашка. Но пальцы с моего зада не убрал. Его пальцы поползли от одной моей дырки к другой.
"Что же тут хорошего то старый хрен, ты мне чуть задницу не порвал. Так, похоже, пора сворачивать это шоу, дедок начал расходиться" Резко сдвинув ноги, я выпрямилась, защемив пальцы доктора в своей промежности.
— Доктор, изучение внутренностей женских прелестей входит в компетенцию другого специалиста или я ошибаюсь? И мы договаривались на только посмотреть, а не потрогать! — я сыграла роль недовольной королевы.
— Да, да Иван, осмотр действительно затянулся... Нам давно уже просто необходимо сделать пятиминутный перерыв, — произнесла разрумянившаяся женщина, больше не в силах выносить присутствие столь дерзкой дамочки на сцене своего кабинета.
"О как интересно, а мои игрули значительно ближе друг с другом, чем мне казалось. Да и фиг с ними"
Я, ослабила бедра и освободила из сладкого плена руку врача. Айболит, как—то жалостливо сверкнув стеклами запотевших очков, пробормотал что—то невнятное.
— Не стоит благодарности, — самодовольно улыбнувшись, обронила королева и под тяжелым недовольным взглядом Цербера принялась приводить в порядок свой туалет. Цербер сидела и глубоко дышала.
Закончив, я подхватила со стол свой, исчерченный корявым почерком формуляр, и, покачивая бедрами, направилась к выходу.
— Милочка, прикройте за собой дверь и попросите, чтобы больше пока не входили... Врач сам, вызовет.
Я едва не зарычала, "Милочка" меня уже начинало бесить, но если из уст врача это звучало как—то мило, то на Цербера я едва сдержалась чтобы не зарычать, но, тем не менее, просьбу женщины я выполнила. Закрывая за собой дверь, я услышала, как заскрежетал в углу стул и тут же щелкнул дверной замок.
"Аха, сейчас, сейчас, укатает тётенька дедушкин холмик!» — а что будет именно так, я даже не сомневалась.
***
Далее меня ждал врач дерматолог. Хотя я, бы лично букву "А" заменила бы на букву "О", и смягчила бы название. От этого мало бы что изменилось, но зато было бы честнее. В кабинете принимала глубоко пожилая женщина со скучающим, бородавчато—неприятным лицом. Даже вспоминать не хочется, к счастью я не долго у нее задержалась.
***
А вот следующий врач — невропатолог — меня порадовал, и даже не порадовал, а развеселил от всей души. Едва я переступила порог его кабинета, как мне тут же захотелось опохмелиться и закусить хрустящим солёненьким огурчиком. Мне в нос ударило сто пудовым кузнечным молотом настоявшегося перегара. За столом, положив подбородок на крепкие, покрытые черным густым ворсом руки, восседал сам кузнец, с лицом, глубоко задумавшегося человека. Трижды промычав мне, что—то нечленораздельное, он просто махнул мне рукой, приглашая заходить. Указывая на стул, стоявший сбоку его стола.
Стараясь дышать через раз, я присела на краешек стула, и начала терпеливо ждать, когда же на меня соизволят обратить внимание глаза сваренного в крутую рака. Мыслитель, явно не спешил. Тщательнейшим образом, изучив записи в моем формуляре своих предшественников, он принялся, высунув кончик языка, что—то выводить там сам. Не иначе как роман в трех частях задумал написать. Не иначе, сценаристом в этом театре трудится.
«Лев, понимаете ли – Толстой! Тут женщина уже задыхается, скоро уже до искусственного дыхания дойдёт. Методом рот в рот. А он там все что—то выводит и выводит».
Я с ужасом посмотрела на врача, и живенько представила себе картину «Рот в рот». И взмолилась – «Никогда! Лучше смерть в газовой камере!».
И о чудо, моя молитва была услышана! Врач, внезапно запнулся на очередной главе своего будущего трех томника и повернувшись ко мне с удивлением уставился на меня своими красными глазами.
« – Ты кто?» — немой вопрос повис в кабинете.
Он поперхнулся, попытался что—то сказать, но поистине красноречие сегодня был не его конек. Слова напрочь отказывались складываться и произноситься. Выдав в эфир полную абракадабру, врач замолчал, но хорошо хоть язык жестов пока был ещё для него доступен. Скорее по своему опыту, чем по финтам, которые выполняли в воздухе его руки, я сообразила, чего от меня добивается врач и закинула ногу на ногу. Не знаю почему, но это мое движение нравится всем врачам, этот не составил исключения. Внезапно зацепившись взглядом за мою открывшуюся коленку, он, наверное только сейчас заметил, что я женщина. Врач проморгался, зачем—то трясущейся рукой потянулся к моей ноге, замер. Изучил взглядом свою руку и мою коленку. Задумался. Удивился. Засунул руку в карман своего халата и вытащил блестючий молоточек.
«Ну вот ничего нового. Сейчас будет тыкать им мне в коленку. Вот только попробуй мне сделать больно, сразу по яйцам получишь."
Я представила себе, как он бьёт мне по коленке, и моя ножка, распрямляясь в полете, врезается в его мячики. "Голллл... трибуны взрываются дружным ревом! А вот нечего на работе быть в таком состоянии".
Я рассмеялась. Врач, уже собравшийся приложиться молоточком к коленке, занервничал, не понимая причину моего смеха. Прицел сбился, и с первого раза промахнулся.
«Явный претендент на попадания в состав нашей футбольной сборной. Пенальти нужно забивать!».
Промахнулся горе футболист и со второго раза. Прицелившись в третий раз, он наконец глубоко задумался. На его лбу проступил мыслительный процесс, собрались морщины, врач думал! Это было похвально! Что он там решил для себя я не знаю, но положив свою игрушку на стол, он сдвинул мой листочек в мою сторону и кивком вспотевшей головы указал на дверь.
Я свободна! В коридоре, сделав глоток относительно чистого воздуха, я прочитала рукопись, оставленную невропатологом, она насчитывала всего семь букв и гласила —"Здорова". Писатель… блин, сценарист.
***
По списку у меня оставался рентген и такой самый не любимый многими женщинами врач. Да, да, тот самый — гинеколог. Уж не знаю почему, но его действительно многие представители моего пола не любят, а то и просто боятся, хотя мне он по барабану. Сейчас я пришла ни к нему, меня к нему направили. А это как говорится, две большие разницы. Хочет смотреть, я покажу, я не жадная. Интересно только мужчина или женщина. И хотелось бы без перегара.
У дверей в этот чудный кабинет с табличкой «Гинеколог/Уролог», не хватало ещё только слова — «Сантехник». Был бы полный набор. В кабинете принимали и мужчин и женщин одновременно, но столпотворения не наблюдалось. Народ не рвался на приём к этому врачу, и у входа на топчане, одиноко сидел немолодой мужчина, со скучающим выражением лица.
— Вы крайний? — поинтересовалась я у него.
— Нет—нет, я просто жду, — не уточнив, чего собственно он ждёт, пожал плечами мужчина.
«Ну и на том спасибо! Значит я первая».
Постучав в дверь, и как это принято у нас, не дождавшись ответа, я распахнула дверь и вошла в довольно просторный кабинет разбитый тряпичными ширмами на два отсека. В одном из которых стояла обычная кушетка, а во втором "пыточное" женское кресло, развернутое в сторону окна и подсвеченное яркой лампой. Всё понятно "эМ" и "Жо".
За столом, невероятно заваленного какими—то папками бумагами, а вернее на самом уголочке этого стола, сидели голые, закинутые одна на другую, восхитительные женские ножки, которые, расстёгнутая нижняя пуговка белоснежного халатика, оголила до самых бедер.
«Вот и сама примадонна театра!»
— Можно, — уже войдя в кабинет, поинтересовалась я.
Женщина оторвалась от своей писанины, подняла голову и обожгла меня взором чёрных глаз.
«Боже, какая женщина!» — у меня перехватило дыхание.
Женщина была не просто красива, она была прекрасна! Она олицетворяло божество на земле! Она, она… Она была сказочной восточной красавицей, принцессой из тысяча и одной ночи. Аккуратный восточный овал лица, тонкий прямой носик, тонкие крылья бровей, будоражащие душу глаза, тонкие губы подкрашенные яркой помадой, и копна иссини чёрных густых волос, собранных в тугой пук под миниатюрной белой медицинской шапочкой. И ее безупречные ноги… ножки, в аккуратных беленьких балетках с бантиками. Женщина мечта!
Мечта, метнула молнии своих чарующих глаз в мою сторону, пожала плечами, вздохнула и бархатный грудным голосом произнесла
– Наверное можно. Давайте ваш листок. Проходите и раздевайтесь, — и хлопнув пушистыми ресничками, добавила, — полностью.
От ее слов, во мне все опустилась, тревожно надавив на уже и без того набухший низ живота.
"Интересно, если у меня все опустилась вниз, то как же у мужчин все должно вставать вверх при её осмотре. Интересненько было бы взглянуть" — очередная вспышка светлой мысли озарила мою голову.
И представляя данный сюжет для немецкого режиссера, я зашла в закуток с таким страшным, возбуждающим или страшно возбуждающим креслом. Восточная мечта не оставила мне выбора, полностью значит полностью, и я, ощущая лёгкие покалывания желания по всему телу, принялась раздеваться.
Врач, с чистой простынкой в руках, которую она тут же набросила на пыточное кресло, и в марлевой повязке, скрывшей половину её прелестного лица нарисовалась почти сразу после того как мои трусишки оказались на деревянном стуле, стоящем между креслом и окном, стекла которого были наполовину замалеваны белой краской.
Окинув взором моё тело, чудесный мягкий голос поинтересовался,
— Что—нибудь беспокоит, жалобы, венерические заболевания?
Я отрицательно замотала головой,
— Профосмотр.
— А—м, тогда понятно, где собираетесь работать? Прод или пром товары?
— В офисе, начальником отдела.
Врач удивлённо вскинула глаза.
— Не поняла, а к нам тогда зачем?
Я пожала обнажёнными плечами, тревожно колыхнув надувшимися как воздушные шары сиськами.
— Сама удивляюсь!
Женщина, сняв с одного своего ушка повязку, улыбнулась.
— Знаю, знаю... Есть такой, вы уже у нас не первая. Ну, так что, мне вас осмотреть или просто подписать листок?
— Осмотреть, — не вовремя осевшим голосом, хрипло отозвалась я, — все рано разделась.
— Ну, если уж все равно, то осмотрю, — хмыкнула женщина и блеснув золотыми искринками в глубине своих антрацитовых глаз, вновь надела повязку на ушко.
Её пальцы легли мне на ключицы и лёгкими прикосновениями побежали вниз, по моим набухшим сисичкам. Она делала все то же самое что и хирург, с той лишь разницей, что мужские пальцы жадно мяли мне сиськи, а женские пальчики нежно проминали мои грудки.
— Здесь не болит... Здесь... Хорошо... Хорошо...
Внезапно кончики её пальцев выловили мой сосочек и несильно сдавили его. Я ойкнула и невольно отклонилась назад.
— Что? Больно? — хлопнула ресницами восточная красавица, — Они у вас так возбуждены... Почему?
Я пожала плечами.
— Вы замужем?
— Да, — утвердительно кивнула я.
— С мужем отношения регулярные?
Я на мгновение задумалась. Почему—то говорить не правду, врать этой женщине не хотелось.
— Нет, — и, добавила, — вообще нет.
— Как нет? Вы такая женщина и нет? — теперь Шамаханская царица не просто хлопнула пушистым ресничками, но и широко распахнула от удивления свои глазища.
— А вот так, нет и все. Всё что угодно, но не секс.
А что я ещё могла ей сказать? Процитировать не давно прочитанный на стене дома, чей—то нацарапанный крик души — "Всё мужики Козлы!" ?
— Любовник? — вывела меня из задумчивости любознательная царица.
— Нет, — теперь уже я удивлённо вскинула глаза, как она только могла у меня такое спросить.
— А как же вы тогда утоляете желание? Только не говорите мне, что вы его не испытываете, вы молодая красивая женщина. Я же чувствую, — и в этот раз её пальцы сильнее надавили на выдавленный из тела сисички ареол соска, но я стерпела.
— Как, как... помните как в кино... Поезд стоит пять минут, сама, сама, сама, — я повторила слова одного из героев фильма, — вот и я сама, сама, сама,— и почему то зло добавила, — Сама себя.
"Всё мужики Козлы!" — вновь в голове вспыхнула надпись.
— Мастурбируете? — нет, ну до чего же любопытная попалась примадонна.
— Да... Мастурбирую, — почему—то зло ответила я, хотя прекрасно осознавала, что женщина тут совершенно не причём.
"Всё мужики Козлы!" В голове запульсировала тревожная надпись, покрывая лицо стыдливым румянцем.
И из—за них я тут стою и краснею как школьница у доски.
— Не надо сердиться и стесняться этого. В этом нет ничего постыдного. Все мы мастурбируем, только многие по разным причинам боятся в этом признаться. Я вот сама тоже это люблю, но не стесняюсь признаться в этом.
Я посмотрела на врача и наши глаза встретились. Она пронизывающе смотрела, как—будто ждала от меня каких—то ответных слов, но я не решилась их произнести и соскользнула с неприятной для меня темы.
— А возбуждена... — я замялась, — Я только что от хирурга... С осмотра.
Женщина, поняв, что тема закрыта, перевела взгляд на мои сисички, и по второму кругу принялась их ощупывать.
— Кто там сегодня? Иван Фёдорович?
Я кивнула.
— Тогда понятно... Этот осмотрит, — хмыкнула врач, — лапать не пытался?
— Ну, так...
— Старый конь, а все туда же, любит женщин и ничего с ним не поделать. Ему специально сестру дали для контроля за ним, да куда там... Спелись.
Представив щелкнувший замочек, хмыкнула в свою очередь я.
— Это точно, спелись.
— Ну, что... В кресло будем осматриваться?
— А надо?
— Да раз, как вы говорите, все равно разделась, то давайте уж. Все равно ко мне желающих сейчас нет, а потом толпой пойдут. Сами сможете сесть или помочь?
— Смогу, конечно.
— Ну и славно, усаживайтесь, а я сейчас, на минуточку отойду, — и врач, дождавшись, когда я, закинув ноги на подставки, раскрылась вся нараспашку, сверкнув стройными икрами, выскочила. Хлопнув дверью кабинета.
Я осталась одна. Слезть с этого пыточного станка, а потом вновь залезать на него мне не очень—то хотелось, уж минуточку то, как—нибудь, да потерплю. Поерзав попой в кресле, и устраивая ее поудобнее, я осмотрелась и улыбнулась.
Я, действительно почувствовала себя на сценическом, подсвеченном софитами, ложе, перед зрительным залом окна. Окно, было закрашено меньше чем до середины, и если стоявшую на полу пациентку краска еще пыталась прикрыть, то сидевшую в кресле не совсем. И это еще мягко сказано. По крайней мере, для меня двор открылся во всей красе. Я видела ещё не распустившиеся деревья и кустарники. Видела ползающих карапузов на детской площадке. Видела, как их мамаши усевшись на скамейке, судачат между собой.
Видела дом напротив, и мужчину, который вышел покурить на балкон и что—то, блеснувшее у него в руке, которое он поднес к своим глазам. Стоп! Это меня заинтересовало. Мужчина, с поднесенной к глазам рукой не отрываясь, смотрел в мою сторону. Черт, до меня дошло. Он же рассматривает меня в бинокль! Вот засранец, вуйарист несчастный! С его балкона хорошо должно быть видно это окно, и подсвеченное лампой кресло.
Но тут вдруг другая мысль пришла на смену первой. Может быть, зря я наговариваю на человека, может быть это папа бдит за своими на детской площадке. Проверить? Дождавшись, когда мужчина в очередной раз поднёс бинокль к глазам, я помахал ему рукой и рассмеялась. Мужчина дернулся, бинокль взлетел у него из рук и только благодаря ремешку, накинутому на шею, остался у него в руках. Зато мужчина резко отвернулся и теперь смотрел в другую сторону. Я сюда не смотрю, я туда смотрю. Право, детский сад какой—то. Какие же все—таки мужчины иногда бывают смешные. Пусть смотрит на здоровье, мне то что? Жалко, что ли? Да, нет, совсем не жалко, смотри на здоровье. Я улыбнулась!
Хлопнула дверь, в кабинет кто—то вошёл. Мужчина был мне больше не интересен, я отвернулась от окна и… замерла. Вместо Восточной Красавицы, на меня стоял и пялился тот самый мужчина, который так благородно пропустил меня в кабинет. Нет, ну каков же наглец, так красиво и благородно все подстроить. Я задохнулась от бешенства! Моя грудь глубоко вздохнула, я набрала воздуха в легкие, уже готовая включить сирену и устроить шум и гам, но внезапно меня осенило. Хороша же я буду, начальница, перед своими будущими сотрудниками, которую осматривает посторонний мужчина в кресле. Стыдоба! И шарик ярости, раздувшийся внутри меня, вдруг лопнул, так и не вырвавшись наружу. Я уставилась на разглядывающего мои прелести мужчину.
«А он ничего, так — вполне. Как же я вовремя остановилась».
Мужчина, действительно был вполне! Приятной наружности, высокий, статный, с модной небритостью и лукавой улыбкой на тонких губах. Он стоял в метре от моих раскинутых в сторону ног и любовался моей набухающей, под его взглядом, щелью. Не знаю, но почему в тот момент, сложившаяся ситуация показалась мне комичной, и я, стыдливо опустив глаза, улыбнулась мужчине в ответ. И с этой моей невинной улыбки все и началось. Она послужила катализатором, командой к действию мужчины.
Он засуетился, одарил меня хитрющей улыбкой и расстегнув ширинку выкатил из нее кусок пожарного шланга. Да—да именно шланга и причем пожарного, потому что то, что он достал по—другому никак назвать нельзя. Природа одарила мужчину крупнейшим достоинством из всех когда—либо виденных мною, даже среди актёров фильмов для взрослых, и по мере того как незнакомец смотрел на меня его шланг начал наполняться водой увеличиваясь на моих глазах в размерах. Это было что—то невероятное, по мановению волшебной палочки доброй феи, кусок пожарного шланга на моих глазах превратился в спелый, могучий баклажан с лиловой раздувшейся головкой на конце.
Я пораженно крякнула и превратилась в сеньору Помидору, заливаясь спелой красной краской. Довольный от произведенного впечатления на сеньору, мужчина ещё шире заулыбался и поглаживая рукой свой возбужденный баклажан сделал шаг в мою сторону. Я затрепетала... Я действительно затрепетала предвкушаю как эта громадина сейчас упрется в меня и растягивая стенки влагалища начнет медленно погружаться в моё тело. Мое сердечко бешено забилось и томно прикрыв глазки я откинулась на спинку кресла.
«Вот еще чуть—чуть... Еще... еще…ну же…» — я уже ощущала исходящий жар от его головки. — .. Еще... Ну же... Давай же уже…» — Продолжая накручивать себя я уже буквально готова была кончить.
— Это что ещё тут такое происходит? Вы совсем офанарели... Вы что себе позволяете, — грозный голос Шамаханской владычицы сотряс стены кабинета, — А ну пошёл вон отсюда... Вон я сказала... Сейчас охрану позову!
«Облом!» — яростно сверкнула надпись.
Грозная врачиха ткнула своим изящным пальчиком в сторону, указывая сеньору Баклажану на дверь. Мужчина от неожиданности подскочил, дёрнулся, не зная, что ему предпринять, как—то по щенячьи посмотрел на меня словно ища поддержки и не найдя её быстренько ретировался в указанном ему направлении, пытаясь на ходу запихнуть разбухший баклажан обратно в ширину. И не совладав со своим органом, он плюнул, и запихнув его под толстовку, придерживая руками, хлопнул дверью. Мои напряжённо выставленные, навстречу блаженства, бедра обмякли и шлепнулись в кресло. Я взвыла про себя, проклинаю врачиху и всех врачей на свете.
— Ходят тут всякие. Для кого написано — без приглашения не входить! – обращаясь уже ко мне недовольно проворчал женщина, как—будто я была виновата в том, что она устроила день открытых дверей. Лично я была сейчас в таком состоянии, что была совершенно не против произошедшего и даже двумя руками за. Я сейчас была вообще готова оказаться в этом кресле на площади в центре города.
"День открытых дверей. Вход открыт для всех желающих. Добро пожаловать!" — пульсировала надпись в голове.
— Надеюсь, вы не будете жаловаться. Приношу свои извинения за столь досадный инцидент.
"Инцидент!? Да не хрена себе Инцидент это — облом! За такое яйца отрывать нужно! Жаль, что у тебя их нет!" — слова бегущей строкой метнулись в голове.
— Не буду, — недовольно буркнула я и отвернувшись к окну, уставилась на пялящегося на меня в бинокль мужчину. Да и хрен с ним.
— Ну и славно, — хмыкнул врачиха и щёлкнув натягиваемыми медицинскими перчатками побрызгала на них каким—то спреем, — Продолжим! — и устроилась белом стульчике у меня между ног.
Первое прикосновение её пальчиком на своих возбуждённых губах я даже не почувствовала, настолько они были лёгкими и воздушными и ощутила я их только тогда, когда они, растягивая мою набухшую плоть начали проникать мне в вагину. Один... Второй... Ещё два... И довольно чувствительно потянули в стороны, широко открывая перед взором врачихи вход в моё лоно.
— Ну, надо же какая она вся ровненькая и мокренькая, — заглядывая мне между ног, прокомментировала врач, просовывая свои пальчики ещё глубже в меня. Я попыталась что—то ответить, но тут меня накрыло. Да это был не баклажано подобный член, но это было в миллион раз лучше. Это были волшебные женские пальчики!. У меня перехватило дыхание. Мои бедра раскрылись навстречу пальчикам, и влажно чавкнув, пропустили в себя элегантную ручку царицы. Которая, мягко растянув стеночки, погрузилась до самого упора в мою вагину. Щупальца похотливого спрута затанцевали в ней.
— Не больно, — ровным голосом спросила женщина.
Не знаю почему, но вот этот её спокойный ровный голос взорвал меня.
— Нет... — я захотела ещё что—то добавить, но звук в горле заклокотал, сорвался на стон и я почувствовав, как волны оргазма подкатили к самому горлу. Даже не пытаясь им противостоять, я отдалась на волю наслаждения, ощущая, как ее опытные пальчики ласкают мне клитор, и еще какую—то волшебную точку в моем влагалище. Мир вокруг меня разбился на тысячу осколков.
Зажав ладонью вырывающиеся наружу стоны, моё тело забилось в конвульсиях оргазма. Не знаю почему, но в моём сознании остался снимок стоящего на балконе мужчины с биноклем в одной руке и неистово дергающейся второй. Мужчина дрочил, я в этом даже не сомневалась.
— Ну как вы, — заботливый женский голос привёл меня в чувство, — вы были просто такая напряжённая... я решила, что вам необходимо было расслабиться... Извините.
Вагина сочно хлюпнула и выпустила из своих глубин женскую ручку.
— За что? За что извините? — тяжело поднимаясь на локтях, и пытаясь собраться головой, произнесла я, — Вам спасибо... Это... Это было просто какое—то безумие... Спасибо за… Осмотр.
— Всегда пожалуйста, — улыбнулась женщина и сорвав с лица марлевую маску, вдруг, наклонилась и жарко поцеловала меня в самую шишечку обмякшего клитора, — Все, вставайте, одевайтесь, а то там, наверное, уже очередь собирается, — и царица в очередной раз сверкнув чарующими икрами выпорхнула в общую часть кабинета.
***
Я была поражена, я была ошарашена, я была шокирована... Я была... Была... И главное не от того что сделала врач с моим телом, а от её такого сладкого поцелуя. Я стояла, и все ещё ощущала у себя между ног жар прикосновения женских губ. Голова шла кругом, я не могла это переварить. Я пыталась осознать, что же произошло и не могла. Но я точно знала, этот поцелуй мне очень и очень понравился. Потом я стояла перед врачом, слушала ее, и совершенно не понимала, что она мне говорит. Женщина, наконец осознав моё состояние, встала из—за стола и сунув в руки мне мой обходной листок хлопнула ладошкой меня по попе. Подталкивая и провожая меня ко входной двери. Неожиданно, у самой двери, она остановилась, посмотрела мне в глаза и мягко прикоснувшись своими губами к моим еще раз поцеловала. Решительно выпроводив меня из кабинета.
— Следующий, — меня встрепенул раздавшийся из—за моей спины мягкий голос врачихи, но народ продолжал игнорировать данный кабинет. На кушетке рядом с дверью, одиноко сидел все тот же владелец баклажано—подобного члена, но теперь он меня совершенно не интересовал. Я была поглощена этой волшебной женщиной!
— Проходите, — женщина шире распахнула дверь, пропуская перед собой мужчину и он улыбнувшись мне и обдав меня волной уже знакомого парфюма, скрылся в кабинете. Дверь захлопнулась, замочек щёлкнул. Но мне уже было наплевать, что сейчас будет происходить в кабинете. Я влюбилась в женщину, я влюбилась в Шамаханскую Царицу!
***
— Вот вы где... А я вас ищу! — ко мне побежала Инесса и ухватив за руку куда—то потащила, — Пойдёмте быстрее, ваша очередь подходит на рентген.
***
Спустя, месяц, я так и не сумев, а, наверное, просто не желая избавиться от наваждения этой женщины, я решила вновь с ней встретится. Вы даже представить себе не можете, чего стоило мне принять такое решение, но я заставила себя. Я решилась.
Приехав как—то после работы по уже знакомому адресу, я подошла в регистратору. Проблему составляло то, что я растерявшись, тогда не удосужилась узнать, как зовут примадонну. Не Шамаханская Царица же, в самом то деле. Описав внешность актрисы, сидевшей за окошком пожилой мед сестре я услышала в ответ
— А поняла, поняла. Вам, наверное нужна Алия Инсафовна? Увы, она у нас больше не работает. Она уволилась. Уехала к себе.
Куда к себе я уже не стала уточнять.
Занавес!